Признанный классиком при жизни, Вуди Аллен снимает в год по фильму, а то и по два, и регулярно выступает с оркестром, играя на кларнете джаз начала XX века. Однако истинной своей страстью Аллен считает сочинение рассказов. "Если бы я вдруг не мог делать кино, - говорит он сам, - я бы не слишком огорчился, но без письменного стола не протяну и недели". Возможно, никто в Америке не писал так смешно со времен Марка Твена, так нежно со времен Хемингуэя, так смело со времени принятия Декларации независимости.
Признанный классиком при жизни, Вуди Аллен снимает в год по фильму, а то и по два, и регулярно выступает с оркестром, играя на кларнете джаз начала XX века. Однако истинной своей страстью Аллен считает сочинение рассказов. "Если бы я вдруг не мог делать кино, - говорит он сам, - я бы не слишком огорчился, но без письменного стола не протяну и недели". Возможно, никто в Америке не писал так смешно со времен Марка Твена, так нежно со времен Хемингуэя, так смело со времени принятия Декларации независимости.